Аника-воин

Ани́ка-во́ин (греч. ἀνίκητος — «непобедимый»; также Они́ка-во́ин) — герой русской былины об Анике и Смерти. В народе означает человека, который хвастается своей храбростью только вдали от опасности. В былине Аника-воин хвалиться своей силой и разоряет беззащитных людей. По дороге на Иерусалим ему встречается Смерть и упрекает его за хвастовство. Аника-воин начинает хвастаться и перед смертью и вызывает её на поединок. Смерть быстро одолевает его, и он, испугавшись близкой своей кончины, начинает умолять её дать ему хоть сколько-нибудь времени, но Смерть убивает его.

Имя и история этого героя взята из византийского сказания о герое Дигенисе, который там упоминается с постоянным эпитетом anikitos. Русские переписчики могли посчитать эпитет за имя собственное — так и появился на Руси Аника-воин.

Аника-воин перешёл в поговорку «Аника-воин сидит да воет». Его имя упоминается в сказках, притчах, народной драме (например, в пьесе о «Царе Максимилиане», интермедии «Аника-воин»). Его нередко изображали с кратким изложением «Повести о прении живота со смертью» на лубочных картинках. Н. А. Некрасов в своём произведении «Кому на Руси жить хорошо» обращается к угнетателям народа.

«Эх вы, Аники-воины!
Со стариками, с бабами
Вам только воевать!»

Аника воин (древнерусская былина)

Жил-былъ на свѣтѣ Аника-воинъ. Ходилъ онъ но всей землѣ и повсюду наводилъ страхъ, трепетъ своею храбростію великою. Много полонилъ онъ земель, много поразорилъ городовъ, много церквей поразрушилъ, много святыхъ иконъ перерубилъ, много христіанскихъ душъ обратилъ въ вѣру латинскую.

Сидитъ Аника на пиру, похваляется:
— Я поѣду-ка теперь во Іерусалимъ-градъ, полоню-ка я святую землю, растворю-ка церковь соборную, заберуся ко святой гробницѣ, гдѣ демьянъ-ладанъ изъ кадила вонъ не выходитъ, гдѣ горятъ свѣчи неугасимыя.
Какъ сказалъ, такъ и сдѣлалъ храбрый Аника-воинъ: сѣдлалъ своего коня добраго, вскакивалъ въ сѣдло черкасское, выѣзжалъ въ поле чистое, поѣхалъ къ славному граду Іерусалиму.

Русские былины

Ѣдетъ Аника долго ли, коротко ли, не доѣхалъ полпути до Святой земли, какъ вдругъ навстрѣчу ему Чудо чудное, Чудо страшное: голова у того Чуда человѣческая, волосы у него до пояса, туловище звѣpинoe, а ноги лошадиныя. Остановился конь богатырскіе что вкопанный дрожить озираешь, а Аника-воинъ Чуду дивуется:
— Скажи ты мнѣ, Чудо чудное, престрашное, повѣдай: царь ли ты, царевичъ, король ли ты, королевичъ, или же ты сильный, могучій богатырь?

Отвѣчаетъ ему Чудо:
— Я не царь и не царевичъ, и не cильный, могучій богатыри, а я Смерть страшная и грозная, неподкупная. Тотъ, кто сотворилъ небо и землю, меня сотворилъ, на всю землю напустилъ. Не скрыться отъ меня никому: гдѣ кого зacтaнy, въ дорогѣ ли, въ избѣ ли, на подворьѣ ли—cĸoшy, какъ соломинку. Не доѣхать тебѣ, Аника-воинъ, до святого Iepycaлимa-гpaдa, скошу я тeбя, cpaжy, на мать сырую землю положу.

Аника воинъ на эту рѣчь усмѣхнулся:
— Никогда я Смерти видомъ не видала слухомъ не слыхалъ. Говорили мнѣ про Смерть, что страшна она, грозна и нeпoмѣpнa, да не всякому слуху вѣрь. Не боюся я Смертщ не страшуся, подниму палицу боевую выше головы, ушибу тeбя, Смерть, поражу, на мать сырую землю уложу.

Засмѣялась Смерть и отвѣчаетъ:
— Не храбрись не хвались Аника-воинъ; жилъ на свѣтѣ храбрый, сильный могучій богатырь — Святогору, жилъ и могучій Олофернъ-богатырь, жилъ еще и сильный Самсонъ-богатырь; всѣ они были сильнѣе и могучѣе тебя, да и то мнѣ пoĸopилиcя, поклонилися…

Не слушаетъ Аника-воинъ Смерт вздымаетъ свою палицу выше головы, хочетъ убить Смерть, пробить ей голову.
Вынула тутъ Смерть пилы нeвидимыя, подпилила ему въ рукахъ становыя жилкі взяла косу неуязвимую, подкосила его ноги рѣзвыя: подогнулись ноги въ стременах, опустились руки бѣлыя, лицо бѣлое пoмpaчилocя, очи ясныя помутилися, буйная головушка на плечахъ повисла. Зашатался храбрый воинъ, грохнул, какъ снопъ, на землю.

Заплакалъ зарыдалъ Аника взмолился къ Смерти, зоветъ ее матерью родною:
— Матушка ты моя родная. Смерть Господомъ Богомъ сотворенная, на землю попущенная! Дай ты мнѣ вѣку только двадцать лѣтъ, я поѣду домой, дома-то у меня злaтa серебра много, добра всякаго; раздамъ я все свое имѣніе по цepĸвaмъ, по мoнacтыpямъ, по нищей братіи, чтобы молились они о моей грѣшной дymѣ, чтобы не погибнуть ей на страшномъ судѣ.
Отвѣчаетъ Аникѣ Смерть:
— Аника-воинъ, не трудовая у тебя казна, не потомъ нажитая; дунетъ вѣтеръ, и пойдетъ твоя казна прахомь провалится, не будетъ отъ нея пользы душѣ твоей.

Еще пуще зарыдалъ Аника-воинъ:
— Ты, матушка poдoaя, Смерть гopѣ неприступная! Дай мнѣ вѣку только десять лѣтъ, я поѣду домой, захвачу казну, злато, серебро, съ тобою, Смерть, подѣлюся, возьми съ меня, сколько хочешь.
Отвѣчаетъ Аникѣ Смерть:
— Храбрый воинъ! Мрутъ на землѣ и цари, и цapeвичи, и короли, и королевичи, и всѣ cильныe, и всѣ богатые; всѣ бы они охотно со мною казною своею дѣлилися; если бы мнѣ со всѣхъ съ нихъ брать дани-выкупы великіе, у меня была бы гора золотая наложена и залегла бы та гора съ востока до запада.

Опять плачетъ, рыдаетъ Аника-воинъ:
— Матушка Смерть гopдaя, неподкупная, неприступная! Дай мнѣ вѣку только три года; побываю я у себя дома, захвачу казну, злато, серебро, построю церковь соборную, спишу ликъ твой престрашный на икону, поставлю икону на престолѣ, чтобы всѣ царевичи, цари, короли и королевичи, чтобы всѣ сильные и богатые на тебя мoлилиcя, тебѣ молебны служили; станутъ тебѣ каноны говорить ликъ твой каменьями драгоцѣнными украшать.
Говоритъ Аникѣ Смерть:
— Нельзя этого, Аника-воинъ, нельзя меня ставить наравнѣ со Господомъ, украшать мой ликъ и молиться мнѣ.

— Ну, такъ дай мнѣ вѣку хоть на единый часъ, на единую минуту, я поѣду домой; есть у меня дома отецъ и мать есть, молодая жена и малыя дѣтушки, есть сродники и пріятели… Я простился бы съ отцомъ съ матерью, попросилъ бы у нихъ великаго блaгocлoвeньицa, попрощался бы съ молодой женой, благословилъ бы малыхъ дѣтушекь простился бы и со сродниками, со пріятелями.

Отвѣчаетъ Аникѣ Смерть:
— Какъ же ты ѣхалъ на дѣло ратное и съ отцомъ, съ матерью не простился, не испросилъ ихъ благословенія великаго? Нѣтъ, Аника-воинъ, у меня, Смерти, ни oтцa, ни матери ни poду ни племени, ни друзей, ни братьевъ. Гдѣ я кого застигну, въ церкви ли соборною на торгу ли, на базарѣ, на пиру ли, на бесѣдѣ, въ чистомъ ли полѣ, въ темномъ ли лѣсѣ, въ синемъ ли морѣ — тутъ ему и конецъ, нѣтъ ему сроку ни на часъ, ни на минуту. Гдѣ тужатъ, плачутъ, тутъ мнѣ, Смерти, и праздникъ.

Слетѣли съ небесъ два Ангела, два Архангела, вынули Аникину душу не честно, не хвально, посадили ее на копье, вознесли ее высоко и низвергли во тьму глубокою, въ муку вѣчную, въ палящій огонь. Тутъ по Аникѣ и славу ноютъ.

Сказка об Анике-воине

Жил-был Аника, воин непобедимый, сильномогучий богатырь. Ездил Аника по чистым полям, по темным лесам, наезжал Аника на царства-государства, на стольные города, на села, на пригороды. Поля Аника конем топтал, темны леса рубил под корень, царства разорял, города огнем палил, великие рати мечу предавал. Брал Аника в полон царей со царевичами, королей с королевичами, запирал их в свои тюрьмы каменные, за двери железные, за замки булатные – получал с них выкупы несчетные. Не давал Аника милости ни старому, ни малому. Не было Анике супротивника, не с кем стало ему силой помериться: вся земля ему покорилася.

И возгордился Аника-воин безмерно своей силой-удачею; задумал он воевать с самим Богом и поехал в ту дальнюю сторону, где земля с небом сходится.

Ростом богатырь выше леса стоячего, головой упирает в облака ходячие, От его поездки богатырской гул-шум идет кругом на сто верст, мать-сыра земля колеблется, темны леса шатаются, реки из крутых берегов выливаются…

Едет Аника-воин путем-дорогою, а навстречу ему старуха старая, костлявая; в руках у нее заступ да острая коса. Крикнул старухе богатырь громким голосом:
– Уйди прочь с дороги, старая, не то конем раздавлю!

А старуха идет серединой дороги, заступом подпирается, над богатырем насмехается:

– Смотри, молодец, не хвались, лучше Богу помолись!

От тех слов Аника разгневался, напустил на старуху своего борзого коня, хочет старуху мечом рубить, копьем колоть… А старуха только дунула в его сторону и свалился Аника, воин непобедимый, на землю, словно овсяный сноп; лежит, ни рукой, ни ногой двинуть силы нет, замерло сердце богатырское. Говорит ему старуха:
– Вот и реей твоей силе конец! Я – Смерть твоя.

Напал на Анику великий страх и взмолился богатырь непобедимый: «Смерть моя, Смертушка, не губи меня! Дай мне сроку еще хоть на три года». «Нет тебе сроку и на три месяца!» – «Смерть моя, Смертушка немилостивая! Дай мне сроку хоть на три недели». – «Нет тебе сроку и на три дня!» – «Смерть моя, Смертушка! Дай ты мне сроку хоть на три часа: много у меня богатства, злата, серебра и каменья самоцветного; раздал бы я нищим-убогим все мое именье на помин души». – «Жил ты на свете, ел-пил, силой похвалялся, над людьми измывался. Раздавать бы тебе тогда нищим твое богатство. Нет теперь тебе сроку и на три минуточки!»

Аника-воин (былина в стихах)

Жил да был на земле
Храбрые человек Аника.
Много он полонил,
Много он покорил
Царей и царевичей,
Королей, королевичей
И сильных-могучих богатырей.

Собирается Аника
В Ерусалим-град:
Хочет Аника
Святую святыню погубить,
Господень гроб разорить.
Едет Аника через поле,
Навстречу Анике едет Чудо:
Голова у Чуда человеческа,
Власы у Чуда до пояса,
Тулово у Чуда звериное,
А ноги у Чуда лошадиные.
Аника на коне становился
И этому Чуду дивился:

«Скажи ты мне, Чудо, проведай,
Царь ли ты, ли царевич,
Король ли ты, королевич,
Или ты сильные-могучий богатырь?»
Чудо ему отвечает:
«Я не царь, не царевич,
Не король-королевич,
И не сильный-могучий богатырь,
А я смерть, страшна и грозна,
Вельми непомерна,
Сердцем своим непосульна.
Кто сотворил небо и землю,
Кто сотворил облаки, звезды,
Тот меня сотворил,
По всей земле попустил.
Где кого застану, искошаю:
В пути, в дороге застану — искошаю,
В избе, на подворье застану — искошаю.
Хочу и тебя, Аника, искосити».

Возговорит храбрые человек Аника:
«Я палицу подыму, палицей пришибу,
Либо коня попущу, конем потопчу
По главе по твоей».
Она ему отвечает:
«Был на земле Самсон-богатырь,
Был на земле Святогор-богатырь —
И я их искосила,
Хочу и тебя, Аника, искосити».
Возговорит храбрые человек Аника:
«О смерть, страшна и грозна!
Дай ты мне сроку хоть на полгода:
Сострою я тебе церьковь,
Спишу твой лик на иконе,
Поставлю твой лик на престоле,
И будут к нам съезжаться
Князья и бояре
И сильные-могучие богатыри,
И станут нам свозить казну золотую».

Она ему отвещает:
«Кабы-де брать мне казну золотую,
Были бы у меня горы золотые,
От востока и до запада».
Вынимает пилы невидимые,
Потирает его по рукам и по ребрам.
Возговорит храбрые человек Аника:
«О смерть, страшна и грозна!
Дай ты мне сроку на один год.
Есть у меня казна золотая,
Раздам я ее по тюрьмам,
По тюрьмам и по богадельням».
Она ему отвещает:

«Казна твоя кровавая —
Душе твоей не помога».
Вынимает пилы невидимые,
Потирает его по костям и по жилам.
Возговорит храбрые человек Аника:
«Смерть, страшна и грозна!
Дай ты мне сроку хоть на полгода.
Есть у меня отец и мать,
Дай ты мне с отцом с матерью проститься
Она ему отвещает:
«Как же ты ехал на ратное дело,
Зачем с отцом с матерью не простился?»
Вынимает пилы невидимые,
Потирает его по костям, по жилам,
Аника на коне шатается,
И смертные уста запекаются,
Аника с коня повалился,
Тут по Анике и слава.

Смысл былины Аника-воин

Смысл былины Аника-воин – напоминание об ответственности за свою жизнь, за свои деяния, за которые неотвратимо придется отвечать, и случиться это может в любой момент. Впрочем, о смерти человек задумывается крайне редко – поистине, мы живем так, словно мы бессмертны – и из этого неизбежно произрастает некоторая самоуверенность: я все могу, а наломаю дров – ничего страшного, еще успею все исправить, успею остепениться на старости лет – а пока буду «брать от жизни все»! Но однажды выясняется, что времени остепениться уже нет, что уже ничего не исправить – и остается только взвыть в бессильной злобе на свою собственную жизнь, глупо растраченную в слепом поклонении собственному Я.

«Аника-воин сидит да воет», – говорит русская пословица, ставшая своеобразным ответвлением этой былины. Другим ответвлением стало обыкновение именовать «Аникой-воином» труса, кичащегося своей «храбростью», пока не встретится с серьезным противником.

Про Онику воина (на старославянском языке)

Во тыя было времена досюльныя
Жилъ Воинъ Оника.
Не зналъ онъ себѣ супротивника
Что хотѣлось ему, то и дѣялось.
Вотъ разъ и обсѣдлалъ онъ
Своего богатырскаго коня,
Выѣхалъ въ чистое поле.
А въ стрѣту ему Ъдетъ чудо великое;
Оника Воинъ ужӑхнулся:
Голова у чуда человѣческая,
А туловище у чуда звѣриное,
А копыта лошадиныя.
Сталъ Оника у чуда доспрашивать:
«Кто ты такой чудо есть?
Царь ли ты есть, али царевичь,
Король ли, королевичъ,
Али поленица удалая?»
— Я не царь и не царевичь,
Не король не королевичь,
И не поленица удалая:
А я есть Смерть прекрасная,
Безродная, безплемянная.
Пришла я тебя воскушати.
Замахнулся Оника палицей булатною,
Хочетъ Оинка ударить
Смерть по буйной головы:
Свалилась у Оники палица черезъ плечо.
Возмолится онъ со слезамы:
«Дай мнѣ Смерть прекрасная,
Сроку на три-года?»
Говоритъ ему Смерть прекрасная:
— Не дамъ я тебѣ сроку на три года.
«Дай ты мнѣ сроку на два года?»
— Не дамъ тебѣ сроку и на два года.
«Дай ты мнѣ сроку на три мѣсяца?»
— Не дамъ тебѣ сроку и на три мѣсяца.
« Дай ты мнѣ сроку хоть золоту казну растаскати?»
— Было тебѣ, Оиика, пора-времячко
Золоту казну растаскати.
«Дай ты мнѣ хотя сроку чистыя платья надѣти?»
— Было тебѣ, Оинка, пора-времячко
Чистыя платья надѣвати.
Упалъ Оника съ добра коня Бахмата,
Тугъ ему было и конченіе.

Былина Оника воин записана от крестьянки Дмитріевой из Святозерской волости, деревни Прятокъ