Дунай Иванович и Настасья Королевична — это известная былина о богатыре Дунае Ивановиче и полянице Настасье Королевичне (по другой версии былины – Непра, или Днепра Королевна). В трагическом поединке лишил жизни Дунай свою жену Настасью Королевичну. Полегла, сраженная стрелой «в белу грудь» Настасья (Непра). Закручинился богатырь Дунай Иванович, не смог пережить беды страшной, упал на кинжал острый и потек рекою Дунаем.
По представлению древних славян, Дунай – персонифицированный образ главной реки, матери всех рек. Дунай представлялся главным местом, родиной, которая зовет, притягивает к себе все другие реки. Еще видели в нем рубеж, кордон, за которым лежит земля богатая, полная неизвестности и опасности. У южных и западных славян с Дунаем ассоциировались мотивы богини-женщины, достатка, мирной жизни. Дунай – культ почитания жизнетворной воды. Персонифицируя каждую живую частичку вокруг себя наши предки представляли себе и реки тоже живыми и соответственно они могли родить другое существо — в нашем случае другую реку. Так родилась былина «Дунай и Непра» (Дон и Непра (Днепра)). В этой былине Непра просит не стрелять в неё, так как она носит дитя в чреве:
Старинная былина Дунай Иванович и Настасья Королевична
Ай же, тихій Дунай Ивановичь!
— У меня съ тобоъю ѣсть во чрѣве чадо посѣяно,
Прииесу тобѣ я сына любимаго:
По колѣнца ножки въ серебрѣ,
По локоточки рученьки въ золотѣ,
На головушкѣ по косицамъ будутъ звѣзды частыя.
За глупыя слова мои за женскія
Копай ты въ матушку сыру землю меня no поясъ,
Бей-ко ты меня пo нагу тѣлу
За мои за рѣчи неумільныя.
Говорилъ Дунай таковы слова:
— Всѣ это отвертки есть женскія!
Спустилъ какъ онъ стрѣлочку каленую
Да во самое во темячко,
Убилъ онъ Нѣпру Королевичну,
Убиль онъ, а самъ пораздумался:
«Пораспластать мнѣ было ёй чрѣво жѣнское,—
Eсли, ли y меня что съ ёй посѣяно?»
Какь распласталъ ёй чрево женское,
Такь съ ней во чревѣ чадо посѣяно:
По колѣнца ножки въ серебрѣ,
По локоточки рученки въ золотѣ,
На головушкѣ по косицамъ звѣзды частыя.
Тутъ Дунай и раздумался:
«Что я сдѣлалъ? двѣ головки безповинныхъ!»
Бралъ въ руки саблю вострую,
И палъ-то онъ на саблю вострую,
Самъ говорилъ таковы слова:
«Гдѣ пала Непры головушка
И гдѣ протекла Непра рѣка,
И тутъ протеки-тко Дунай рѣка.»
Исподъ эвтого сподъ мѣстечка
Протекали двѣ рѣчеиьки быстрыхъ,
И в двѣ струечки оны расходилися,
И ѣще оны въ мѣсто сходилися.
И в итоге из двух рек, Дуная и Непры, образовалось их дитя — река Днепр. В разных версиях названия былины и имена героев отличаются. «Дунай Иванович и Настасья Королевична», «Дунай Иванович и Непра Королевична», «Дон Иванович и Днепра Королевична» — но все они повествуют об одних людях.
Былина «Дунай Иванович и Настасья Королевична»
Въ стольномъ было городѣ во Кіевѣ
Ласковый Владиміръ князь вѣнчается
Со прекрасной со Апраксьей королевичной,
Тихій ли Дунаюшка Ивановичъ
Съ большею сестрицею вѣнчается,
Ҫъ молодой Настасьей королевичной.
Какъ пошли со церкви божіей,
Приходили во палаты бѣлокаменны,—
Заводили тутъ почёстенъ пиръ,
Пированьице на весь крещёный людъ.
Не на мало, не на много—на двѣнадцать дёнъ.
Всѣ-то за столы посажены,
Всѣмъ-то яства, питьица налажены;
Всхоже солнышко идетъ ко западу,
Бѣлый день идетъ ко вечеру,
А почестенъ пиръ идетъ ко вёселу;
Въ полъ-сыта всѣ наѣдаются,
Въ полъ-пьяна всѣ напиваются,
Всѣ промежъ собою порасхвастались:
Сильный хвастаетъ великой силушкой,
Голый щапъ—одёжей цвѣтною,
А богатый—золотой казной;
Кто гораздъ бороться рукопашною,
Кто гораздъ стрѣляти изъ туга лука,
Кто гораздъ поѣздить на добромъ конѣ;
Умный хвӑлится отцомъ да матерью,
А безумный—молодой женой.
Какъ выходитъ тутъ Дунаюшка Ивановичъ
Изъ-за тѣхъ изъ-за столовъ дубовыихъ,
Изъ-за тѣхъ скамеечекъ окольныихъ,
Отъ своей семеюшки любимыя,
Молодой Настасьи королевичны;
Сталъ Дунай по горенкѣ похаживать,
Пословечно выговаривать:
„А и нѣту молодца во Кіевѣ
Противъ тихаго Дунаюшки Иванова:
Отъ того отъ короля литовскаго
Вытащилъ двѣ бѣлыхъ лебеди,
Самъ себя женилъ и друга одарилъ.“
Говоритъ ему Настасья королевична:
„Ай же ты, Дунаюшка Ивановичъ!
Не пустымъ ли ты, Дунай, расхвастался?
Хоть не долго здѣсь, во Кіевѣ, я побыла,
Много я во Кіевѣ повызнала:
Нѣту силой мблодцевъ, ухваткою
Супротивъ Самсона да Самойлова,
Нѣтъ поѣздкой молодцевъ, посадкою
Супротивъ Михайла Потыка Ивановича,
Уговоромъ молодцевъ, смиреньицемъ
Противъ молода Добрынюшки Никитича,
Красотою молодцевъ, угожествомъ
Противъ князя солнышка Владиміра,—
А на выстрѣлъ нѣту изъ тугӑ лука
Супротивъ Настасьи Королевичны:
На твою головку молодецкую
Покладу свое колечико серебряно,
Понаставлю свой булатный ножъ,
Отойду сама да на пятьсотъ шаговъ,
Три раза калёну стрѣлочку повыстрѣлю,
Пропущу сквозь то колечико серебряно,
По тому по острію ножёвому,
Чтобъ разсѣклась стрѣлочка калёная
На двѣ равныхъ половиночки,
Обѣ вѣсомъ и на взглядъ равны,
Покатилися бы на двѣ стороны,
Не сронили бы колечика съ головушки.
Какъ тутъ тихому Дунаю ко стыду пришло,
Говоритъ Дунаюшка Ивановичъ:
— Ай же ты, Настасья Королевична!
А мы выйдемъ-ка съ тобою во чисто поле,
Востроты другъ ý друга отвѣдаемъ,
Кто стрѣлять гораздѣй изъ тупі лука.
Выходилъ Дунай съ ней во чисто ноле,
Полагалъ колечико серебряно
На свою ли на головку молодецкую,
Понаставилъ свой булатный ножъ;
Отошла Настасья королевична
Отъ Дуная на пятьсотъ шаговъ,
Брала въ ручки тугой лукъ разрывчатый,
Налагала стрѣлочку калёную,
Натянула за ухо тетивочку,
И спущала стрѣлочку калёную:
Пропустила сквозь колечико серебряно,
По тому но острію ножёвому,
Раскололась стрѣлочка калёная
На двѣ равныхъ половиночки,
Обѣ вѣсомъ и на взглядъ равны,
Покатились на двѣ стороны,
Не сронили съ головы колечика.
Три раза Настасья Королевична
Пропустила стрѣлочку калёную
Во колечико серебряно,
По тому по острію ножевому,
Да не сшибла съ головы колечика.
Говоритъ Дунай ей таковы слова:
— Ай же ты, Настасья королевична!
Становись-ка супротивъ меня.“
Полагалъ колечико серебряно
Ей на буйную головушку,
Понаставилъ свой булатный ножъ,
Отошелъ самъ на пятьсотъ шаговъ.
Первый разъ стрѣлилъ—перёстрѣлилъ,
Другой разъ стрѣлилъ—не дострѣлилъ,
Третій разъ стрѣлилъ—попасть не могъ.
Какъ у тихаго Дунаюшки Иванова
Разгорѣлося тутъ ретиво сердцо,
Ретиво сердцо да молодецкое;
Сталъ онъ стрѣлочкой помахивать,
Самъ ли стрѣлочкѣ да выговаривать:
— Ай же ты, моя стрѣла любимая!
Ужь пади-ка ты не на воду, не на землю,
Попади-ка ты Настасьѣ да во бѣлу грудь.
Восполошилась княгинюшка Апраксія,
Стала тихаго Дуная уговаривать?
— А и гой еси ты, мой любимый зятюшка,
Молодой Дунай да сынъ Ивановичъ!
То была лишь шуточка пошучена.
Возмолилася ему и молода жена,
Кланялася въ землю, убивалася,
Горючьми слезами уливалася:
— Гой еси ты, мой любезный ладушка,
Молодой Дунаюшка Ивановичъ!
Ты прости, прости меня во женской глупости!
Ты оставь-ка шутку до другаго дня;
Ты теперь, Дунаюшка, хмѣльнёшенекъ,
Ты теперь, Дунаюшка, пьянёшенекъ,
Угодишь и въ-правду въ молоду жену,
Сдѣлаешь головку безповинную.
Стали всѣ князья да бояре,
Сильные, могучіе богатыри Тихаго Дуная уговаривать.
Озадорился Дунай, не слушаетъ,
Налагаетъ стрѣлочку калёную;
Спѣла у туга лука тетивочка,
Угодила стрѣлочка калёная
Молодой Настасьѣ да во бьлу грудь,
Пала молода Настасья на сыру землю,
Облилася кровію горючею;
Тутъ Настасьѣ и славу поютъ.
Подошелъ Дунаюшка Ивановичъ,
Запечалился Дунаюшка, расплакался,
Говорилъ самъ таковы слова:
— Гдѣ головкой нала лебедь бѣлая,
Тамъ пади головкой и ясенъ соколъ!
Вынималъ изъ ноженъ саблю острую,
Становилъ въ сыру землю тупымъ концомъ,
Падалъ самъ на саблю ретивымъ сердцомъ;
Тутъ и тихому Дунаюшкѣ славу поютъ.
Гдѣ головкой пала лебедь бѣлая,
Тамъ отъ крови отъ ея напрасныя
Протекала быстрая Настасья-рѣченька;
А гдѣ палъ головкою ясёнъ соколъ,
Тамъ отъ крови отъ Дунаевой
Протекала славная Дунай-рѣка;
На двѣ струйки рѣчки расходилися,
Во одно мѣсто опять сходилися.
Выростало тутъ два древца кипарисныихъ,
Во одно мѣсто верхушки совивалися,
Вѣточки со вѣточками соплеталися.
Малы дѣти идутъ—набалуются,
Молодые идутъ—надивуются,
Стары люди идутъ—не наплачутся
Былина «Дунай Иванович и Настасья Королевична» из «Книга о Киевских богатырях. 1876 год» (былины древне-киевского эпоса)
Днѣпра Королевична и Донъ Ивановичъ
Русьскіе могучіе богатыри
И всѣ паленицы удалыя
Собиралися ко ласкову кпязю Владиміру
На почестеінь пиръ-пированьице.
Всѣ на пиру наѣдалися,
Всѣ на пиру папивалися
И всѣ на пиру порасхвастались.
Говоритъ Днѣпра королевична:
«А нѣтъ-то стрѣльцовъ добрыхъ молодцев
Противъ меня Днѣпры королевичны;
А силою молодцевъ, ухваткою
Противъ стараго казака Ильи Муромца;
А красотою молодцевъ, угожествомъ
Противъ Михаіілы Потыка Ивановича;
А богачествомъ противъ Дюка Степановича;
А тишиною, уговоромъ, смиреньицемъ
Противъ молода Добрыни Никитича:
У него ли рѣчи привѣтливы,
У него ли рѣчи умильныя,
Онъ прельститъ и уговоритъ;
Нѣтъ молодцевъ походкой, пощипкой
Противъ Чурилища Опленковича:
Идетъ-то Чурилище по Кіеву,—
Дѣвки-бабы въ окошко по поясу бросаются.»
А сама говорила, нѣ спохвалила
Своего-то мунжа законнаго
Тихаго Дона сударь Ивановича.
Тутъ у тихаго Дона Ивановича
Разгорѣлось его сердце богатырскоѣ,
Богатырскоѣ сѣрдце, молодецкое.
Говоритъ-промолвитъ таково слово:
— А когда жь ты охвоча стрѣлить стрѣлочка калёная,
Пойдемъ-ка во раздольіце чисто поле,
Станемъ стрѣлить стрѣлочка каленая:
Который у насъ в вѣрный стрѣлить?—
Какъ шли они на чисто поле,
Относили они колечико серѣбряноѣ
За тую за версту за мѣрную,
Становили ножичекъ булатниій
Супротнвъ колечика серѣбряна.
Какъ стрѣлила во колечико серѣбряно,
Попадала во колечико серѣбряно
За тую за версту за мѣрную,
Колола она стрѣлочку ровнымъ ровно
На двѣ половиііочки ровныя;
Клали на вѣсы половиночки,
Ни коя ни кою не перетягиватъ,
Какъ у тихаго Дона Ивановича
Разгорѣлось его сердце богатырское,
Богатырское сердце, молодецкое;
Началъ онъ стрѣлочкой помахивать,
Началъ самъ стрѣлочкѣ выговариватъ:
— Ай же ты, моя любимая калена стрѣла!
Пади-ка ни на воду, ни на землю,
Пади-ка въ Днѣпру королевичну,
А пади-ка ей во бѣлую грудь.
Тутъ-то она прослезилася,
Начала плакать уливаючись,
Сама говоритъ таково слово:
— Ахъ ты тихій Донъ сударь Ивановичъ!
He стрѣляй в меня Днѣпру королевичну;
А несу тебѣ я сына любимаго:
По колѣнъ-то ноженьки въ серебрѣ,
По локоть-то рученьки въ золотѣ,
A no косицамъ будто звѣздушки,
« А назади будто свѣтелъ мѣсяцъ,
«А спереди будто солнышко.»
Какъ разгорѣлось его сердце богатырское,
Онъ ничего, молодецъ, не спрашивалъ,
Стрѣлилъ онъъ во бѣлую грудь:
Пала Днѣпра на сыру землю,
Облилася кровью горючею.
Хваталъ онъ ножище-кинжалище,
Пласталъ ея груди бѣлыя,
А несла она сына любимаго:
По колѣнъ-хо ноженьки въ серебрѣ,
По локоть-то рученьки вь золотѣ,
A пo косицамъ будто звѣздушки,
А пазади будто свѣтелъ мѣсяцъ,
А спереди будто солпышко.
Какъ разгорѣлосъ его сердце богатырское,
Становиль онь ножище-кинжалище,
Становиль онъ, самъ выговаривалъ:
— Куда пала головушка бѣлы лебеди,
Тутъ пади головушка и сѣра гуся.
Палъ оиъ тутъ иа иожище-киижалтде.
Тутъ-то отъ нихъ оротекала Донь рѣка
Отъ тыя отъ крови богатырския,
Отъ богатырския крови отъ красныя.
Глубиною рѣка двадцати сажень,
А шириною рѣка сорока сажень.
Былина «Дунай Иванович и Настасья Королевична» из книги «Песни собранные П.Н. Рыбниковым»
