∗ ∗ ∗
Так Совет Богов, ради спасения рода славянского от вымирания, решил послать лодью с командой из решительных людей на поиск неизвестных земель. Но истинная цель их плаванья была гораздо труднее и опаснее. Нужно было найти яйцо Истины, чтобы с его помощью люди научились разжигать в себе искру божью. Только не поняли Боги, что Род, Творец Всего Сущего, помимо всего прочего, проверял и Богов, готовы ли они выполнять своё главное предназначение — помогать людям разжигать в себе светлую творческую искру, потому что без искры божьей вымрет весь род славянский.
И снова цвела черёмуха. Её аромат волнами разливался по всей Яви, кружил головы, заставлял сильнее биться сердца. А белая ночь не скрывала влюблённые пары, прильнувшие друг к другу в любовном угаре. Но счастливы были не все. Любава, девушка из небольшой рыбацкой деревеньки, что приютилась на берегу Двины, рыдала на груди у своего любимого, а он, неловко обнимая её, бормотал вполголоса:
— Ну, будет, будет… ну не на век же ухожу! Вернусь, поженимся!
Но Любава опять захлёбывалась плачем:
— Даааа! А вдруг что случится! Как я буду жить без тебя!
И снова заливалась горючими слезами, а парень опять утешал, прижимал её к груди и гладил по волосам.
Влюблённые походили друг на друга, как брат с сестрой. Оба светловолосые, только у него волосы выгорели на солнце, а у неё отливают золотом. Оба сероглазые, но у обоих не обычный серый цвет, что встречается у северян, а такой, который может казаться то тёмно-синим, то серовато- голубым, в зависимости от настроения. Оба высокие, крепкие. В общем, пара подходящая. Но и горючие слёзы когда-то кончаются. И Любава смогла, наконец, почти спокойно выслушать, что пытался объяснить ей Гудим. Имя это ему дали, а в деревне имена зря не дают, за искусную игру хоть на чём: хоть на тростниковой дудке, хоть на гуслях, хоть на детской свистульке. Даже птицы переставали петь и заслушивались, когда Гудим начинал выводить трели соловьиные.
— Ты понимаешь, Любава! Лодью снаряжают, новые земли открыть хотят, а меня помощником кормщика позвали! Ты представляешь, какая это удача для меня! Ведь я простой рыбак, у берега только ходил, а тут дальнее плаванье, да ещё помощником! Сколько увижу, чему научусь! Гостинцев тебе заморских привезу целый мешок!
— Дааа! — опять зарыдала Любава. — А меня забудешь!
— Да ты что! — испугался парень.— Разве я могу тебя забыть! Боги этого не допустят, ведь я тебе слово дал, а ты мне ответила. Сварог и Лада-матушка на нас взглянули с Ирия. Мы теперь на всю жизнь вместе связаны. Вот если бы ещё взглядом да словом в разлуке можно было перекинуться!
И влюблённые опять прильнули друг к другу.
Вдруг Любава радостно захлопала в ладоши:
— А я знаю! Знаю!
— Что знаешь?
— Знаю, как можно связь между нами держать!
— Это как же? — удивился Гудим.
— А помнишь, я тебе рассказывала про нашу ведунью, бабку Веселину? Я к ней две зимы ходила, она меня узлы-наузы вязать учила. Хвалила, говорила — сила во мне есть, вот только летом матушка запретила ходить, за детьми младшенькими надо было приглядывать, да по хозяйству помогать велела. А жалко! Сильно нравилось учиться у неё! Ой, сколько всего я от неё узнала-то!
— А зачем узлы вязать, для чего?
— А для всего! На лучшее будущее, для вечного союза, для верности и зачатия ребёнка, на исполнение желания, да ещё много всего. Только я давно не вязала, забывать стала!
— Подожди-ка! — Гудим перебил воспоминания Любавы. — А я ведь тоже кое-какие наши славянские магические узлы знаю. Есть узлы на верную дорогу, на попутный ветер в море, на защиту от оружия и погубления, на мужскую силу…
— Вот! — перебила его Любава. — Ты уже всеми мыслями в море!
И она опять залилась слезами. Гудим ругнул себя, что неудачно высказался, и попытался отвлечь Любаву:
— Так что ты говорила? Знаешь, как можно связь между нами держать? Что-то не сильно я в это верю.
— Я тоже не очень-то верю, запомнила, что делать, но не проверяла. Мы-то с тобой каждый день тогда виделись да разговаривали, так и узлы вязать не надо было…
Она хотела пустить слезу, но сдержалась.
— Так как это делается? — Гудим, зная верное действие морских узлов, всерьёз заинтересовался возможностью обмениваться мыслями.
А Любава, вспоминая науку бабки Веселины, про себя повспоминала заклинание, потом поискала, на чём бы поучить Гудима вязать нужный узел. И решила, что лента из косы подойдёт, лучше не надо.
— Вот, гляди. Нужно вязать вот такой узел. Сумеешь?
Гудим только усмехнулся.
— В море только и делаешь, что узлы вяжешь! Хотя такого не было. Дай-ка я попробую завязать!
И привычные пальцы наловчились вязать нужный узел так же быстро, как Любава.
— А дальше что?
— А дальше вот что, — ответила девушка и достала новую красивую опояску. — Вот, я в подарок тебе сплела, хотела в Купальскую ночь подарить, да ты уже далеко будешь. Бери сейчас. — Она вздохнула, но слёзы сдержала. — А теперь из старой твоей опояски будем науз вязать. «Верные возлюбленные» зовётся. В опояске этой старой и твоя, и моя сила. Потому что я её плела для тебя, а ты её носил. А узел этот к Мать сырой Земле просьбу пошлёт, тебе на море, на чужбине пригодится её защита.
Гудим слушал внимательно, не перебивая. Сейчас он увидел любимую совершенно по-новому. Казалось, она осветилась какой-то волшебной силой, глаза засверкали, голос стал звучать иначе, загадочно. — Бери опояску со своего конца, я с другого. Быстро и вместе вяжем на концах по наузу. Ты на своём конце, я на своём. После этого я прошепчу нужное заклинание, а ты будешь повторять его и после разрежешь опояску посредине. Свой науз отдашь мне, а мой возьмёшь себе. Всё запомнил?
Гудим немного помедлил, вспоминая порядок действий, и кивнул:
— Готов!
— Тогда начинаем! Они взяли каждый свой конец и начали быстро вязать первый узел.
— Повторяй! Там, где я скажу «Любава», говори «Гудим» и наоборот, понял? — и Любава начала быстрым шепотком на одном дыхании проговаривать волшебный заговор:
— Погляжу под восточну сторону… Поклонюсь аз, Любава, Земле сырой — Матушке…
Голос Любавы то пел, как натянутая струна, то снижался до глухого шёпота. Гудим старательно повторял все слова за ней, заворожённый всем волшебным действием. А Любава продолжала заклинать дальше, тщательно выговаривая-выпевая:
— Как ты, каждую ночь Земля—Матушка вспоминаешь ясно солнышко, Так чтобы и Гудим вспоминал меня, Любаву, каждую ночь…
Эта музыка волшебных слов, повторяемых несколько раз, обращённых то к Богам, а то к нему, Гудиму, наполняла парня новым неземным чувством к девушке. Но вот голос Любавы зазвенел необыкновенной силой, заканчивая заклинание:
— Завязываю на том! Замки и ключи моим словам. Будь по-моему. Тако бысть, тако буди, пока узел еси.
Она хлопнула в ладоши, знаком показала, где нужно разрезать опояску и как надо связать её в кольцо, чтобы надеть на шею.
— Всё, готово! А теперь, спроси: «О чём сейчас думает моя Любава?» Крепко сожми узел и прислушайся, ты услышишь мои мысли.
Гудим сделал так и расцвёл улыбкой:
— Ах ты, моя дролечка! Дай я тебя поцелую, волшебница ты моя! Хорошие у тебя мысли! Как же это получается? Я только сейчас вспомнил, моя-то матушка до замужества в вашей деревне жила, тоже к бабке Веселине ходила, та её узлы научила вязать. А потом, как я подрос, мне это знание передавала. Морские-то узлы я крепко помню, а другие подзабыл. Ну-ка давай вместе повспоминаем, какие ты знаешь, какие я. В жизни всё пригодится!
Так и обучали они друг друга, пока не пришло время расставаться. И хотя ночи на севере белые, но утро все же наступает. Любава опять загрустила.
— Душа душу знает. Душа с душой беседует. Возвращайся скорее! — обняла она Гудима.
Парня ждала новая задача и дальняя дорога. Любава же, проводив жениха, долго глядела вслед лодье, уносившей любимого, и даже думать — не думала, не догадывалась, какие испытания вскоре им выпадут, с чем им предстоит встретиться!
