Василий Буслаев и новгородцы

Василий Буслаев и новгородцы Былины

Былина «Василий Буслаев и новгородцы» используется как исторический источник о быте, нравах и обычаях средневекового Новгорода.

Воссоздание жизни Великого Новгорода в былине полностью соответствует имеющимся историческим сведениям, а в ряде случаев и дополняет их. Уже в первой части былины «Василий Буслаев и новгородцы» мы узнаем, что матушка родимая в семь лет отдала учить Василия «грамоте и письму, а также петью церковному».
По данным археологических раскопок и знаменитым берестяным грамотам теперь известно, что в древнем Новгороде читать и писать умели все слои населения – от ремесленников, купцов и бояр до простого люда. А обучались четью-петью с семи лет. В домах горожан были найдены и звончатые гусли, и трехструнные гудки, и свирели. Столь же достоверны описания набора дружины, пира новгородцев и кулачного боя на Волховом мосту. Ни в одном из источников мы не найдем такого замечательного воссоздания новгородского, чисто народного праздника братчины. Так назывались пиры, устраиваемые в складчину в зимние праздники: с Николы-зимнего до первого воскресенья поста, во время которых и устраивались кулачные бои, происходившие на мосту через Волхов.

Целый ряд новгородских поверий и легенд связан с этими боями. Но бой Василия Буслаева с новогородцами – не досужая забава. Еще В.Г. Белинский подчеркнул социальную значимость образа Василия Буслаева, который — разрывает, подобно паутине, слабую ткань общественной морали. В русском эпосе две былины воплотили поэзию бунта – Илья Муромец в ссоре с Владимиром и Василий Буслаев. Илья Муромец поднимает в Киеве все голи кабацкие, а Василий Буслаев со своей дружинушкой хороброй бьется со всем Новгородом.

Василий Буслаев и новгородцы — по Кирше Данилову

В славном великом Нове-граде
А и жил Буслай до девяноста лет,
С Новым-городом жил — не перечился,
Мужикам новгородским
Поперёк словечка не говаривал;
Живучи, Буслай состарился,
Состарился и преставился;
После его века долгого
Осталося его житьё-бытьё
И всё имение дворянское,
Осталася матёра вдова —
Матёра Амелфа Тимофеевна,
И оставалося чадо милое —
Молодой сын Василий Буслаевич;

Былины о богатырях русских

Будет Васиньке семь годов —
Отдавала матушка родимая,
Матёра вдова Амелфа Тимофеевна,
Учить его грамоте,
А грамота ему на пользу пошла;
Посадила пером его писать,
Письмо Василию на пользу пошло;
Отдавала пению учить церковному,
Пение Василию на пользу пошло:
А и нет у нас такого певца,
Во славном Нове-городе,
Супротив Василия Буслаева!

ЧИТАТЬ  Камское побоище или как богатыри перевелись на святой Руси

Повадился ведь Васька Буслаевич
Со пьяницами, со безумниками,
С весёлыми удалыми добрыми молодцами;
Допьяна уж стал напиватися,
А и ходит в городе, уродует:
Которого возьмёт он за руку —
Из плеча руку выдернет;
Которого заденет за ногу —
Тому ногу выломает;
Которого хватит поперёк хребта —
Тот кричит-ревёт, на карачках ползёт;

Пошла-то жалоба великая;
А и мужики новгородские,
Посадские, богатые,
Приносили жалобу они великую
Матёрой вдове Амелфе Тимофеевне
На того на Василия Буслаева;
А и мать-то стала его журить-бранить,
Журить-бранить, его уму учить;
Журьба Ваське не взлюбилася,
Пошёл он, Васька, во высок терем,
Садился Васька на ременчат стул,
Писал ярлыки скорописчаты:
«Кто хочет пить и есть из готового,
Валися к Ваське на широкий двор,
Тот пей и ешь готовое
И носи платье разноцветное!»

Рассылал те ярлыки со слугой своим
На те улицы широкие
И во те частые переулочки;
Поставил Васька чан середи двора,
Наливал чан полон зелена вина,
Опускал он чару в полтора ведра;
Во славном было во Нове-граде,
Грамоты люди прочитали,
Те ярлыки скорописчаты,
Пошли ко Ваське на широкий двор,
К тому чану зелена вина;

Вначале был Костя Новоторженин;
Пришёл он, Костя, на широкий двор,
Василий тут его опробовал:
Стал его бити червлёным вязом,
Весом тот вяз был во двенадцать пуд;
А бьёт он Костю по буйной голове,
Стоит тут Костя — не шевельнётся,
И на буйной голове кудри не тряхнутся!
Говорит Василий сын Буслаевич:
«Гой еси ты Костя Новоторженин,
А и будь ты мне названый брат
И паче мне брата родимого!»

А и мало время позамешкавши,
Пришли два брата боярчонка,
Лука и Моисей — дети боярские;
Пришли ко Ваське на широкий двор,
Молодой Василий сын Буслаевич
Тем молодцам рад и веселёшенек;
Пришли тут мужики Залешена,
И не смел Василий показатися к ним;
Ещё тут пришло семь братьев Сбродовичей;
Собиралися-соходилися
Тридцать молодцев без единого,
Он сам, Василий, тридцатый стал;
Кто другой зайдёт — бьют его,
Бьют его, за ворота бросят!

Прослышал Васенька Буслаевич:
У мужиков новгородских
Канун варен, пива яшные —
Пошёл Василий со дружиною,
Пришёл во братчину в Никольщину:
«Не малую мы тебе сыпь платим:
За всякого брата по пяти рублей!»
А за себя Василий даёт пятьдесят рублей;
А и тот-то староста церковный
Принимал их во братчину в Никольщину,
А и начали они тут канун пить
И те-то пива яшные;

А молодой Василий сын Буслаевич
Бросился ещё во царёв кабак
Со своею дружиною хороброю,
Напилися они тут зелена вина
И пришли во братчину в Никольщину;
А и будет день ко вечеру,
От малого до старого
Начали уж ребята боротися,
А в ином кругу в кулаки битися;
От той борьбы от ребячьей,
От того боя от кулачного
Началася драка великая;
Молодой Василий стал драку разнимать,
А иной дурак зашёл сзади,
Его по уху оплёл,

А и тут Василий закричал громким голосом:
«Гой еси ты Костя Новоторженин
И Лука, Моисей — дети боярские,
Уже Ваську меня бьют!»
Поскакали удалы добры молодцы,
Скоро они улицу очистили,
Прибили уже много до смерти,
Вдвое-втрое перековеркали,
Руки, ноги переломали,
Кричат-ревут мужики посадские;

Говорит тут Василий Буслаевич:
«Гой еси вы мужики новгородские,
Бьюсь с вами о велик заклад:
Напущусь я на весь Нов-город битися-дратися
Со всею дружиною хороброю —
Если вы меня с дружиною побьёте Новым-городом,
Буду вам платить дани-выходы по смерть свою,
На всякий год по три тысячи;
А буде же я вас побью и вы мне покооитеся,
То вам платить мне такову же дань!»
И о том договор они подписали;

Началась у них драка-бой великая,
А и мужики новгородские
И все купцы богатые —
Все они вместе сходилися,
На млада Васютку напускалися,
И дерутся они день до вечера;
Молодой Василий сын Буслаевич
Со своею дружиною хороброю —
Прибили они во Нове-граде,
Прибили уже много до смерти;
А и мужики новгородские догадалися,
Пошли они с дорогими подарками
К матёрой вдове Амелфе Тимофеевне:

«Матёра вдова Амелфа Тимофеевна!
Прими у нас дороги подарочки,
Уйми своё чадо милое —
Василия Буслаевича!»
Матёра вдова Амелфа Тимофеевна
Принимала у них дороги подарочки,
Посылала девушку-чернавушку
По того Василия Буслаева;
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Ваську за белы руки,
Потащила к матушке родимой;
Притащила Ваську на широкий двор,

А и та старуха, не размыслив,
Посадила в погребы глубокие
Молода Василия Буслаева,
Затворяла дверьми железными,
Запирала замками булатными!
А его дружина хоробрая
Со теми мужиками новгородскими
Дерутся-бьются день до вечера;
А и та-то девушка-чернавушка
На Волхов-реку ходила по воду,

А и взмолятся ей тут добры молодцы:
«Гой еси ты девушка-чернавушка!
Не оставь нас у дела у ратного,
У того часа смертного!»
И тут девушка-чернавушка —
Бросала она вёдра кленовые,
Брала коромысло кипарисовое,
Коромыслом тем стала она помахивати
По тем мужикам новгородским;
Прибила уж много до смерти,
И тут девка приустала,
Побежала ко Василию Буслаеву,
Срывала замки булатные,
Отворяла двери железные:

«А и спишь ли, Василий, или так лежишь?
Твою дружину хоробрую
Мужики новгородские
Всех прибили-переранили,
Булавами буйны головы пробиваны».
Ото сна Василий пробуждается,
Он выскочил на широкий двор:
Не попала палица железная,
А попала ему ось тележная;
Побежал Василий по Нову-городу,
По тем по широким улицам,
Стоит тут старец-пилигримище,
На могучих плечах держит колокол,
А весом тот колокол во триста пуд;

Кричит тот старец-пилигримище:
«А стой ты, Васька, не выпархивай,
Молодой глуздырь, не вылётывай!
Из Волхова воды не выпити,
Во Нове-граде людей не выбити;
Есть молодцы супротив тебя,
Стоим мы, молодцы, не хвастаем!»
Говорил Василий таково слово:
«А и гой еси старец-пилигримище,
А и бился я о велик заклад
Со мужиками новгородскими,
Опричь почестного монастыря,
Опричь тебя, старца-пилигримища,
Во задор войду — тебя убью!»

Ударил он старца во колокол
А и той-то осью тележною —
Не качается старец, не шевелится,
Заглянул он, Василий, на старца под колокол
А и во глазах уже веку нет!
Пошёл Василий ко Волхов-реке;
А идёт Василий ко Волхов-реке,
По той Волховой по улице,
Завидели добрые молодцы,
А его дружина хоробрая
Молода Василия Буслаева:
У ясных соколов крылья отросли,
У их-то, молодцев, силушки прибыло!

Молодой Василий Буслаевич
Пришёл-то молодцам на выручку,
Со теми мужиками новгородскими
Он дерётся-бьётся день до вечера,
А уж мужики покорилися,
Покорилися и помирилися,
Понесли они записи крепкие
К матёрой вдове Амелфе Тимофеевне,
Насыпали чашу чистого серебра,
А другую чашу красного золота,

Пришли ко двору дворянскому,
Бьют челом — поклоняются:
«Государыня матушка!
Принимай ты дороги подарочки,
А уйми своё чадо милое —
Молода Василия со дружиною!
Во всякий год по три тысячи,
Во всякий год будем тебе носить,
А и рады мы платить
С хлебников по хлебику,
С калачников по калачику,
С молодиц повенечное,
С девиц повалечное,
Со всех людей со ремесленных,
Опричь попов и дьяконов».

Втапоры матёра вдова Амелфа Тимофеевна
Посылала девушку-чернавушку
Привести Василия со дружиною;
Пошла та девушка-чернавушка;
Бежавши, та девка запыхалася,
Нельзя пройти девке по улице:
Что тела по улице валяются
Тех мужиков новгородских!

Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Василия за белы руки,
Стала ему рассказывати:
«Мужики пришли новгородские,
Принесли они дорогие подарочки,
И принесли записи заручные
Ко твоей сударыне матушке —
К матёрой вдове Амелфе Тимофеевне».

Повела девка Василия со дружиною
На тот на широкий двор,
Привела-то их к зелену вину,
А сели они, молодцы, во единый круг,
Выпили ведь по чарочке зелена вина
За ту радость молодецкую
От мужиков новгородских;
Вскричат тут ребята зычным голосом:
«У мота и у пьяницы, У млада Васютки Буслаевича,
Не упито, не уедено,
А цветного платья не уношено!»

И повёл их Василий обедати
К матёрой вдове Амелфе Тимофеевне;
Втапоры мужики новгородские
Приносили Василию подарочки —
Вдруг сто тысяч,
И затем у них мировая пошла,
А и мужики новгородские
Покорилися и сами поклонилися!

Текст былины «Василий Буслаев и новгородцы»cвзят из: Сборник Кирши Данилова.

Ранняя версия этой былины под названием «Бой Василия Буслаева с новгородцами»

Жил Буславьюшка – не старился,
Живучись, Буславьюшка преставился.
Оставалось у Буслава чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич.
Стал Васенька на улочку похаживать,
Не легкие шуточки пошучивать:
За руку возьмет – рука прочь,
За ногу возьмет – нога прочь,
А которого ударит по горбу ‑
Тот пойдет, сам сутулится.
И говорят мужики новгородские:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Тебе с этою удачей молодецкою
Наквасити река будет Волхова».
Идет Василий в широкие улочки,
Не весел домой идет, не радошен,
И стречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич!
Что идешь не весел, не радошен?
Кто же ти на улушке приобидел?» –
«А никто меня на улушке не обидел.
Я кого возьму за руку – рука прочь,
За ногу кого возьму – нога прочь,
А которого ударю по горбу ‑
Тот пойдет, сам сутулится.
А говорили мужики новгородские,
Что мне с эстою удачей молодецкою
Наквасити река будет Волхова».
И говорит мать таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Прибирай‑ка себе дружину хоробрую,
Чтоб никто ти в Новеграде не обидел».
И налил Василий чашу зелена вина,
Мерой чашу полтора ведра,
Становил чашу середи двора
И сам ко чаше приговаривал:
«Кто эту чашу примет одной рукой
И выпьет эту чашу за единый дух,
Тот моя будет дружина хоробрая!»
И садился на ременчат стул,
Писал скорописчатые ярлыки,
В ярлыках Васенька прописывал:
«Зовет‑жалует на почестен пир»;
Ярлычки привязывал ко стрелочкам
И стрелочки стрелял по Новуграду.
И пошли мужики новгородские
Из тоя из церквы из соборныя,
Стали стрелочки нахаживать,
Господа стали стрелочки просматривать:
«Зовет‑жалует Василий на почестен пир».
И собиралися мужики новгородские увалами,
Увалами собиралися, перевалами,
И пошли к Василью на почестен пир.
И будут у Василья на широком на дворе,
И сами говорят таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Мы теперь стали на твоем дворе,
Всю мы у тя еству выедим
И все напиточки у тя выпьем,
Цветно платьице повыносим,
Красно золото повытащим».
Этыя речи ему не слюбилися.
Выскочил Василий на широкий двор,
Хватал‑то Василий червленый вяз,
И зачал Василий по двору похаживати,
И зачал он вязом помахивати:
Куда махнет – туда улочка,
Перемахнет – переулочек;
И лежат‑то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И зашел Василий в терема златоверхие:
Мало тот идет, мало новой идет
Ко Васильюшке на широкий двор,
Идет‑то Костя Новоторжанин
Ко той ко чаре зелена вина
И брал‑то чару одной рукой,
Выпил эту чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал‑то Василий червленый вяз,
Как ударил Костю‑то по горбу.
Стоит‑то Костя – не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
«Ай же ты, Костя Новоторжанин!
Будь моя дружина хоробрая,
Поди в мои палаты белокаменны».
Мало тот идет, мало новой идет,
Идет‑то Потанюшка Хроменький
Ко Василью на широкий двор,
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал‑то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал‑то Василий червленый вяз,
Ударит Потанюшку по хромым ногам:
Стоит Потанюшка – не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
«Ай же Потанюшка Хроменький!
Будь моя дружина хоробрая,
Поди в мои палаты белокаменны».
Мало тот идет, мало новой идет,
Идет‑то Хомушка Горбатенький
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал‑то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Того и бить не шел со новых сеней:
«Ступай‑ка в палаты белокаменны
Пить нам напитки сладкие,
Ества‑то есть сахарные,
А бояться нам в Новеграде некого!»
И прибрал Василий три дружины в Новеграде.
И завелся у князя новгородского почестен пир
На многих князей, на бояр,
На сильных могучиих богатырей.
А молодца Василья не почествовали.
Говорит матери таковы слова:
«Ай же ты, государыня матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна!
Я пойду к князьям на почестен пир».
Возговорит Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Званому гостю место есть,
А незваному гостю места нет».
Он, Василий, матери не слушался,
А взял свою дружину хоробрую
И пошел к князю на почестен пир.
У ворот не спрашивал приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Прямо шел во гридню столовую.
Он левой ногой во гридню столовую,
А правой ногой за дубовый стол,
За дубовый стол, в большой угол,
И тронулся на лавочку к пестно‑углу,
И попихнул Василий правой рукой,
Правой рукой и правой ногой:
Все стали гости в пестно‑углу;
И тронулся на лавочку к верно‑углу,
И попихнул левой рукой, левой ногой:
Все стали гости на новых сенях.
Другие гости перепалися,
От страху по домам разбежалися.
И зашел Василий за дубовый стол
Со своей дружиною хороброю.
Опять все на пир собиралися,
Все на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
И все на пиру порасхвастались.
Возговорил Костя Новоторжанин:
«А нечем мне‑ка, Косте, похвастати;
Я остался от батюшки малешенек,
Малешенек остался и зеленешенек.
Разве тым мне, Косте, похвастати:
Ударить с вами о велик заклад
О буйной головы на весь на Новгород,
Окроме трех монастырей – Спаса преображения,
Матушки Пресвятой Богородицы,
Да ещё монастыря Смоленского».
Ударили они о велик заклад,
И записи написали,
И руки приложили,
И головы приклонили:
«Идти Василью с утра через Волхов мост;
Хоть свалят Василья до мосту,
– Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья у моста, ‑
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья посередь моста, ‑
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову.
А уж как пройдет третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
И пошел Василий со пира домой,
е весел идет домой, не радошен.
И стречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Что идешь не весел, не радошен?»
Говорит Васильюшка Буславьевич:
«Я ударил с мужиками о велик заклад:
Идти с утра на Волхов мост;
Хоть свалят меня до моста,
Хоть свалят меня у моста,
Хоть свалят меня посередь моста, ‑
Вести меня на казень на смертную,
Отрубить мне буйну голову.
А уж как пройду третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
Как услышала Авдотья Васильевна,
Запирала в клеточку железную,
Подперла двери железные
Тым ли вязом червленыим.
И налила чашу красна золота,
Другую чашу чиста серебра,
Третью чашу скатна жемчуга,
И понесла в даровья князю новгородскому,
Чтобы простил сына любимого.
Говорит князь новгородский:
«Тожно прощу, когда голову срублю!»
Пошла домой Авдотья Васильевна,
Закручинилась пошла, запечалилась,
Рассеяла красно золото, и чисто серебро,
И скатен жемчуг по чисту полю,
Сама говорила таковы слова:
«Не дорого мне ни золото, ни серебро, ни скатен жемчуг.
А дорога мне буйная головушка
Своего сына любимого,
Молода Васильюшка Буслаева».
И спит Василий, не пробудится.
Как собирались мужики увалами,
Увалами собирались, перевалами,
С тыми шалыгами подорожными;
Кричат они во всю голову:
Ступай‑ка, Василий, через Волхов мост,
Рушай‑ка заветы великие!
И выскочил Хомушка Горбатенький,
Убил‑то он силы за цело сто,
И убил‑то он силы за другое сто,
Убил‑то он силы за третье сто,
Убил‑то он силы до пяти сот.
На смену выскочил Потанюшка Хроменький
И выскочил Костя Новоторжанин.
И мыла служанка, Васильева портомойница,
Платьица на реке на Волхове;
И стало у девушки коромыселко поскакивать,
Стало коромыселко помахивать,
Убило силы‑то за цело сто,
Убило силы‑то за другое сто,
Убило силы‑то за третье сто,
Убило силы‑то до пяти сот.
И прискочила ко клеточке железные,
Сама говорит таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Ты спишь, Василий, не пробудишься,
А твоя‑то дружина хоробрая
Во крови ходит, по колен бродит».
Со сна Василий пробуждается,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, любезная моя служаночка!
Отопри‑ка дверцы железные».
Как отперла ему двери железные,
Хватал Василий свой червленый вяз
И пришел к мосту ко Волховскому,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же любезная моя дружина хоробрая!
Поди‑тко теперь опочив держать,
А я теперь стану с ребятами поигрывать».
И зачал Василий по мосту похаживать,
И зачал он вязом помахивать:
Куда махнет – туда улица,
Перемахнет – переулочек;
И лежат‑то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И встрету идет крестовый брат,
Во руках несет шалыгу девяноста пуд,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко,
Молодой курень, не попархивай,
На своего крестового брата не наскакивай!
Помнишь, как учились мы с тобой в грамоты:
Я над тобой был в то поры больший брат,
И нынь‑то я над тобой буду больший брат».
Говорит Василий таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко!
Тебя ля черт несет навстрету мне?
А у нас‑то ведь дело деется, ‑
Головами, братец, играемся».
И ладит крестовый его брателко
Шалыгой хватить Василья в буйну голову.
Василий хватил шалыгу правой рукой,
И бил‑то брателка левой рукой,
И пинал‑то он левой ногой, ‑
Давно у брата и души нет;
И сам говорил таковы слова:
«Нет на друга на старого,
На того ли на брата крестового, ‑
Как брат пришел, по плечу ружье принес».
И пошел Василий по мосту с шалыгою.
И навстрету Васильюшку Буслаеву
Идет крестовый батюшка, старичище‑пилигримище:
На буйной голове колокол пудов во тысячу,
Во правой руке язык во пятьсот пудов.
Говорит старичище‑пилигримище:
«Ай же ты, мое чадолко крестовое,
Молодой курень, не попархивай,
На своего крестового батюшка не наскакивай!»
И возговорит Василий Буславьевич:
«Ай же ты, мой крестовый батюшка!
Тебя ли черт несет во той поры
На своего на любимого крестничка?
А у нас‑то ведь дело деется, ‑
Головами, батюшка, играемся».
И здынул шалыгу девяноста пуд,
Как хлыстнул своего батюшка в буйну голову,
Так рассыпался колокол на ножевые черенья:
Стоит крестный – не крянется,
Желтые кудри не ворохнутся.
Он скочил батюшку против очей его
И хлыстнул‑то крестного батюшка
В буйну голову промеж ясны очи ‑
И выскочили ясны очи, как пивны чаши.
И напустился тут Василий на домы на каменные.
И вышла Мать Пресвятая Богородица
С того монастыря Смоленского:
«Ай же ты, Авдотья Васильевна!
Закличь своего чада милого,
Милого чада рожоного,
Молода Васильюшка Буслаева,
Хоть бы оставил народу на семена».
Выходила Авдотья Васильевна со новых сеней,
Закликала своего чада милого.

Источник: Песни, собранные П. Н. Рыбниковым

Оцените статью
Добавить комментарий

Нажимая на кнопку "Отправить комментарий", я даю согласие на обработку персональных данных и принимаю политику конфиденциальности.